Российское телевидение переживает сейчас не самые простые времена. Одна за другой закрываются политические программы. Яркие ведущие уходят от острых тем в документалистику. На этом фоне интересно появление в сетке телеканала «Россия» обновленного сатирического тележурнала «фитиль». Продюсер возрожденного практически из пепла телепроекта, актер, режиссер и сценарист Игорь Угольников считает, что «Фитиль» способен заполнить тот вакуум, который образовался в результате ухода из эфира некоторых программ, ведь тележурнал - это «внутриполитическая программа». Интересно, что темы для новых сюжетов «Фитиля» предоставляет Счетная палата по материалам своих проверок. Сможет ли воскресший «Фитиль» стать реальной заменой политическим телепрограммам или на наших глазах возрождаются традиции советского телевидения, когда «хорошее» борется с «лучшим»? Кто решает, ставить ли тот или иной сюжет в эфир или положить его на полку? На все эти вопросы нам ответил продюсер сатирического тележурнала «Фитиль» Игорь Угольников.
—Игорь, несколько лет назад вы были одним из самых популярных телеведущих. Сейчас же вас практически не увидишь на экране. Какую роль в вашей жизни теперь играет телевидение?
—Последние 15 лет телевидение и являет, собственно, собой мою жизнь. За эти годы я сделал четыре проекта, которые для меня особенно дороги: шоу «Оба-на», первый комедийный сериал «Доктор Угол», ежевечернее шоу «Добрый вечер» и вот теперь воз рождение сатирического журнала «Фитиль». Перевернули ли эти проекты наше телевидение, не могу сказать, хотя по поводу программы «Оба-на» была даже статья «Игорь Угольников и конец классического советского телевидения». За 15 лет были, конечно, и другие проекты, но эти четыре я считаю самыми главными. У меня есть фотография из того времени, когда мы все были еще телевизионными романтиками, когда был жив Влад Листьев, царство ему небесное, главный телевизионный романтик нового телевидения. На фото я, Константин Эрнст и Леонид Парфенов. Мы объединились в одну компанию «Мастер Ти-Ви». Нам виделось, что она будет прообразом нового телевизионного объединения. Как часто бывает, три дилера очень быстро разошлись, стало понятно, что мы не можем работать вместе. К чему я это вспомнил? К тому, что за эти 15 лет от романтики я перешел к жесткому продюсированию, которое подразумевает абсолютно четкое понимание законов нынешнего телевизионного рынка, понимание того, что нужно зрителю. Хотя далеко не всегда нужды зрителей совпадают с моими воззрениями на то, какими должны быть программы. Построить свое сознание.
—Вы сами, какие программы смотрите на нашем экране?
—Я смотрел всегда программы Парфенова. Для меня это эталон публицистики. Хотя жаль, что многие стали ему подражать. Те, кто у него работал, даже говорить стали, как Парфенов. Что я еще смотрю? «КВН», потому что это та самая романтика, которая, слава Богу, еще осталась, правда, уже до нельзя коммерциолизированная. «Заметки натуралиста» люблю. Раньше «Растительную жизнь» Лобкова смотрел. Хрюн со Степаном были интересны.
— Тогда чего вам не хватает на российском телевидении?
— Мне не хватает профессионализма, ума, такта, интеллигентности. Современное телевидение, на мой взгляд, превратилось в обслуживание интереса обывателя. И на нем очень трудно работать. Я понимаю, что сейчас такое время, когда звездами становятся непонятно кто, и непонятно по какой причине.
—Многих телевизионщиков не устраивает жесткая форматность нашего телевидения. Каналы отвергают сколько-нибудь оригинальные программы, боясь потерять «прикормленного» зрителя.
— Как раз мне нравится, когда понятно, в каких рамках ты должен работать. Тележурнал «Фитиль» — это тоже формат, где сюжет, длящийся больше четырех минут, вызывает раздражение. Так что форматность меня не пугает. Меня пугает другое: рейтинги доля, которыми все так активно пользуются при достижении успеха, определяющие деньги, которые получит канал от рекламы, главенствую над образованием, культурой, здравым смыслом. Программы типа «Аншлаг» лидируют в сетке. Вернее, лидировали. Сейчас «Фитиль» их победил: и по доли, и по рейтингу. Это значит зритель проявил к нему огромный интерес. Но вообще современное телевидение — это ужасно, это абсолютное средство массовой информации и развлечения. Причем развлечение оказалось достаточно убогое.
— Кто же виноват, что оно убого?
— Все вместе виноваты: и телевизионщики, которые вынуждены были загнать себя в эти рамки, и зрители, которые не хотят каким-то образом сделать шаг в другое. Телевизионное пространство. Самое главное, что российскому зрителю не с чем сравнить. Мне-то есть с чем, я же езжу по странам и вижу, как развивается мировое телевидение. Нашему же зрителю достаточно Клары Новиковой, в сотый раз вещающей про тетю Соню.
— Скажите, а для чего лично вам нужен сатирический журнал «Фитиль»? Почему Вы решили возродить этот забытый проект?
— У каждого поступка есть разные цели, в том числе и меркантильные. С точки зрения продюсера, это очень сильный проект. Через какое-то время он может приносить денежные дивиденды. Правда, пока что одни траты. Мы купили новую технику, а для этого взяли кредит в банке. Мне приятно, что я в одиночку, без посторонней помощи смог поставить на ноги проект, который уже практически загнивал. Поднять проект - это как родить ребенка, как человека вылечить.
— Вам не кажется, что «Фитиль» немного странно смотрится в формате современного телевидения?
— Новая жизнь сатирического киножурнала, уже на телевидении, даст возможность нам вернуться к старому жанру сатиры, потому что до недавнего времени юмора было предостаточно, а вот сатиры, на мой взгляд, не было вообще. Это первое, ради чего я этим занялся. Второе: я чрезвычайно ценю тот огромный сорокалетний опыт, наработанный журналом «Фитиль», и считаю, что несправедливо складировать старые выпуски «Фитиля» на полке. Зритель должен их видеть. Но они требуют серьезной реставрации. Каждый сюжет старого журнала проходит новую обработку. Мы чистим звук, дополняем шумами, вычищаем изображение. За 40 лет, как вы понимаете, многое утрачено, да и делалось тогда все не так качественно, как было необходимо для показа. Наши компьютерщики, звукорежиссеры, операторы, цветоустановщики над каждым сюжетом заново трудятся, а иногда актеры практически переозвучивают героев. В том числе и я сам это делаю. Если фраза звучит в браке, мы пародируем голос, например, Георгия Буркова, и получается очень похоже. Но, кроме того, важны и новые темы. Мы делаем современные сатирические сюжеты о том, что происходит в сфере российской экономики, в сфере жизни простых граждан. И те сюжеты, которые вышли в последние месяцы, к примеру, об атомном ледокольном флоте, о махинациях с зерном, уже говорят о том, что сатира являет собой серьезное оружие.
— Счетная палата под руководством Сергея Степашина принимает активное участие в работе над «Фитилем»?
— Вообще Счетная палата в лице издательского дома «Финансовый контроль» является акционером нового общества под названием «Фитиль-Проект». И, конечно же, все материалы мы получаем непосредственно из Счетной палаты. Мы долго вместе обсуждаем, как можно сделать сюжет, в чем его острие. При обсуждении публицистических сюжетов я всегда стараюсь найти в них позитив. Если мы покажем, что все плохо и деньги украдены, — это будет неправильно. Мы должны все время искать выход из тяжелой ситуации. Например, в конце сюжета о Мурманском пароходстве аудитор Счетной палаты говорит о том, что президент дал поручение разобраться с этой ситуацией. Вот еще вам положительный пример. Одним из первых был сделан сюжет о том, что международный аэропорт «Шере-метъево-2» был отдан не «Аэрофлоту», который на этом настаивал, а группе «Альфа», которая не собиралась его модернизировать. Ситуация была вроде бы решенная в пользу «Альфы», но теперь все перевернулось по-другому. «Аэрофлот» все-таки будет управлять «Шереметъево-2». Поэтому мы с гордостью можем сказать, что сатира все-таки может что-то сделать.
— Однако советская сатира была писана эзоповым языком. Вы тоже снимаете иносказательные сюжеты? Неужели печальные времена, когда люди боялись называть веши своими именами, вернулись?
— Раньше острие сатиры не было направлено против ЦК партии. Хотя некоторых министров все-таки снимали за бесхозяйственность и головотяпство. Некоторые вещи действительно нельзя было назвать прямо. И сей час не все так просто. Не всякий снятый нами сюжет доходит до эфира. Хотя запрещенных тем для «Фитиля» не существует. И запрещенных людей нет. Главное — найти позитив. Это то, чем я занимаюсь с утра до вечера. Я прекрасно понимаю, что этим надо заниматься либо как следует, либо никак. Но все-таки у меня остались еще свои человеческие устремления: я хочу снять вторую кар тину, планирую сделать новый спектакль.
— Однако сюжеты «Фитиля» могут быть неприятны тем, о ком они сняты. Вам еще никто не угрожал?
— Я стараюсь не доводить ситуацию до того, чтобы мне кто-то угрожал. Именно поэтому, и я это не скрываю, получаю все материалы только от Счетной палаты. Именно Счетная палата решает, о чем нужно сделать сюжет. Для меня ведомство Сергея Степашина — гарант того, что я не поступлю опрометчиво.
—Еще на слуху трагическая гибель Пола Хлебникова, которую многие связывают с публикацией в журнале «Форбс» обличающих списков российских богатеев.
— Я понимаю, что серьезная пробуема, но если мы не будем заниматься этим, получается, что все на всех уровнях должны бояться пули? Это неправильно. Тогда мы все запуганы и живем уже не по законам, а по понятиям, в большом бандитском притоне. Так не должно быть! Я решился на определенную смелость и обезопасился Счетной палатой.
— Не поступали ли еще вам звонки «свыше» о том, что по какой-то критической теме не нужно делать сюжет?
— Подобные звонки по моим телефонам раздаются достаточно часто. Мы сходились на такой формулировке: не нужно ПОКА делать об этом сюжет. Еще чаще, слава Богу, делаются звонки, бывает даже от этих же людей, с призывом: срочно делайте про это сюжет.
— С уходом с НТВ Парфенова, с исчезновением оттуда же программ «Красная стрела» с Хрюном и Степаном, «Личного вклада» Герасимова, «Свободы слова» Шустера журналисты заговорили о кризисе журналистики, о том, что развлекательные программы поглощают общественные, социальные, политические.
—Я не могу сказать, что телевизионный сатирический журнал «Фитиль» — это не политическая программа. Ее можно даже назвать внутриполитической программой. Но, конечно, той публицистики, той остроты, которая была на нашем телевидении, скажем так, семилетней давности, наверное, уже не будет. И я считаю, что это не очень хорошо. Другое дело, что мера ответственности публициста должна быть очень высокая. Когда журналист просто критикует власть - это неплохо. Но надо думать о том, что же делать дальше. Чего он этой критикой добивается, чтобы усилилось недоверие к правительству? Так его и так хоть отбавляй. А дальше-то что? Вот как раз публицистика, которая не находит позитива, и обречена. Мы и видим сейчас такую ситуацию.
— Я слышала, что и шоу «Оба-на» не раз страдало от цензуры.
—А как вы думаете? Естественно. Сюжеты, которые не нравились начальству, бывало, вырезали прямо в эфире. А случалось, клали на полку даже целые выпуски, потому что они казались слишком острыми. И программа «Добрый вечер» тоже подвергалась цензуре. Я к этому привык. Мало того, без цензуры вообще жить нельзя. Потому что когда тебе все можно, тогда ты меньше думаешь о том, что ты делаешь. Вот посмотрите, у меня лежит на столе сюжет из «Фитиля», не вы шедший в эфир. Лежит и будет еще долго лежать.
—О чем же, поделитесь?
—Не могу из корпоративной этики. Но скажу, что этот сюжет был вырезан из журнала непосредственно руководством Российского телеканала. Правильно это или нет — не в этом суть. Главное, что я понимаю: это наша взаимная работа с каналом. Я должен делать то, что заведомо может выйти в эфир. И не делать то го, что не может быть показано по Российскому телеканалу. И, тем не менее, у меня есть определенная свобода решать, каких тем мне касаться и куда направлять острие сатиры. Тут должно быть взаимное уважение между заказчиком и производителем, но в то же время и взаимный контроль. Поэтому сюжет, который лежит у меня на столе, может быть, через какое-то время и выйдет. Я его, наверное, пересниму, сделаю немного по-другому. Не все так гладко, но в то же время ничего страшного нет.
—Много ли сюжетов у Вас уже отсеялось таким образом?
—За всю историю нового «Фитиля» канал вырезал из эфира всего два сюжета. Один по объективным причинам, другой, по-моему, — по субъективным. И Сергей Владимирович Михалков, бессменный главный редактор «Фитиля», обычно отвергает из трех сценариев один. Вообще он читает каждый сценарий, правит их все. Он даже считает, что авторы 40 лет делали «Фитиль», но так и не научились его делать. Хотя хочу признаться, что за последние три выпуска Михалков поблагодарил всю группу и сказал, что это очень хорошая программа. На сегодня мы выпустили всего 11 выпусков, и ушли из эфира в «отпуск», хотя весь коллектив работает. Мы снимаем игровые и доку ментальные сюжеты на следующий сезон.
—«Фитиль» уже занял постоянное место в сетке? Ведь это очень влияет на зрительский рейтинг.
Мы выходили в эфир три месяца. Это был, безусловно, эксперимент для меня, как для производителя программы, и для Сергея Михалкова, как главного редактора. Это был эксперимент и для канала «Россия». Руководству «России» нужно было понять, в каком временном промежутке программа должна идти в эфир. И, слава Богу, по-моему, найден оптимальный вариант - 16 часов в воскресенье. «Фитиль» — семейная программа, как раз для того времени, когда все после обеда отдыхают у телевизора.
—Как вы не раз отмечали, «Фитиль» отнимает у вас много времени, но не все. В частности, вы планируете снимать новый фильм. О чем, если не секрет?
—Сейчас я пишу сценарий по оригинальной идее Ивана Киасашвили, который, к сожалению, уже ушел из жизни. Он написал сценарий моего первого фильма «Казус Белли» и оставил идею для второго. В ноябре этого года планирую запустить картину. О чем — не скажу, но это будет, конечно, комедия. Да и первый фильм был комедией, просто от меня ждали бурлеск, а я снял ироничную комедию. Поэтому те, кто шел смотреть комедию положений, были разочарованы. Интересно, что во Франции моя картина была принята даже с большим интересом, чем здесь, потому что кинозритель там, к сожалению, более образованный.
—Вы же потрясающий характерный актер. Почему вас так мало снимают?
—Меня вообще практически не приглашают. Меня побаиваются и режиссеры, и продюсеры, вероятно, из-за того, что вы сказали — у меня амплуа телевизионного характерного актера. И, к сожалению, достойных предложений сейчас нет, а играть в многочисленных сериалах я не хочу, читаю первые 10-15 страниц сценария и понимаю, что это не мое.
—А в своем сценарии вы оставили для себя роль?
—Оставил. Да я и в «Казус Белли» оставил, но потом передумал, мне не хватило сил сидеть на трех стульях, то есть быть режиссером-постановщиком, сопродюсером, да еще и роль играть.
—Продолжаете ли вы административную службу на ниве кинематографии — директорство в Московском доме кино?
—В Доме кино я отпущен в творческий отпуск. Такая формулировка была принята председателем Союза кинематографистов Никитой Михалковым. Я сам подал заявление. Я согласился на эту административную работу только тогда, когда некому было этим заниматься, а надо было очень срочно навести там порядок. Я тогда предупредил, что могу лишь очень немного времени на это выделить. Слава Богу, там горит свет, построены новые туалеты, работают проекция и ресторан — то есть все, что от меня зависело, я сделал. Сейчас времени на это у меня уже нет. Но, самое главное, у Союза кинематографистов нет стратегии, нет определенного решения, что же должно происходить дальше в Доме кино, каким образом он дол жен развиваться, какая там должна идти творческая работа. Поскольку круг этих вопросов не определен, то я этим заниматься пока не могу. Как только определятся - я готов туда вернуться.
— Вы, как телевизионная фигура, интересны еще и тем, что ваши развлекательные программы были новым жанром на российском телевидении того времени.
—А разве сатирический журнал сейчас — это не новый жанр? Мои программы были новым словом на теле видении. За это, может быть, я и получал оплеухи. Я уже к этому привык. Мне никогда никто не помогал. Коллеги даже не похвалят ни за что. Но на это и не надо надеяться. Коллеги — первые, кто не хочет твоего успеха. Например, я никогда не был даже приглашен на вручение премии «ТЭФИ». И никогда не был на нее номинирован. Я даже не академик. И я от этого, как видите, не страдаю.
